в какую-нибудь Антарктиду – и соси там лапу, околевай на морозе…
– Нет у нас с Антарктидой дипломатических отношений, – прервал его Нестор Васильевич, – хотя бы потому, что это и не государство никакое, а гигантский кусок промороженной земли. С кем там дипломатические отношения налаживать – с пингвинами?
Назаров только руками развел. Насчет Антарктиды это он, конечно, фигурально выразился. Пусть не Антарктида, пусть Африка. Сошлют в какой-нибудь Тунис и прыгай там с голой задницей по пальмам купно с аборигенами до конца жизни.
Загорский заметил, что у Николаса несколько превратные представления о быте и развлечениях тунисцев. Так или иначе, переходить в жандармы он не намерен. И, более того, удивлен, что его пытаются переманить, используя для этой цели его дружеские чувства к Назарову. Засим, пожалуй, он откланивается: перед отъездом еще хотел сходить посмотреть ярмарку, а вечером покидает Нижний.
Назаров опустил глаза – было видно, что ему немного стыдно за разыгранное перед Загорским представление.
– Ну, прости, Нестор, прости, – проговорил он сокрушенно. – Сам понимаешь, человек я подневольный, что велели, то и делаю. Хотя, признаюсь, и сам был бы рад видеть тебя в наших рядах…
Надворный советник отмахнулся – ничего, не стоит разговоров. Впрочем, беседа их все равно была полезна: он узнал, что за ним присматривают подопечные господина Оржевского, все равно как за бомбистом каким-нибудь. Хотя, видит Бог, бомбист и революционер из него никуда не годный.
Назаров только было открыл рот, чтобы ответить на этот ехидный пассаж, как дверь растворилась без стука и на пороге возник вахмистр Песцов. Вид он имел взволнованный, а аккуратные каштановые усики вздыбились, как будто при виде землетрясения. Штабс-ротмистр перевел на него недовольный взгляд.
– Ну, – сказал он несколько раздраженно, – что еще стряслось?
Вахмистр опасливо покосился на Нестора Васильевича.
– Мне заткнуть уши? – иронически осведомился Загорский.
Штабс-ротмистр секунду мялся, потом все-таки велел подчиненному говорить смело: его высокоблагородие наш человек, его бояться нечего.
– Так что позвольте доложить – господина Забелина убили, – слегка откашлявшись, промолвил вахмистр.
Назаров с грохотом поднялся, на пол повалился стул, на котором он сидел. Он вышел из-за стола, буравил взглядом сжавшегося вахмистра.
– Как – убили? – рявкнул он. – Кто?!
– Острым предметом в бок, по видимости – ножом, – вытянувшись во фрунт, отвечал Песцов. – Прямо в доме у мещанина Шкодина, он там комнату снимал.
– Вот дьявол! – сказал Назаров. – Только этого для полного счастья нам и не хватало!
И в полном расстройстве уселся прямо на стол. Загорский с интересом следил за эволюциями его лица, на котором ярость быстро сменилась глубоким разочарованием.
– Позволь спросить, дорогой Николас, что за птица этот Забелин, что ты о нем так скорбишь? – осведомился Нестор Васильевич.
– Едем со мной, по дороге расскажу, – Назаров поднялся и решительно пошел к выходу. Загорский пожал плечами, встал со стула и двинулся следом. Последним кабинет покинул вахмистр Песцов.
* * *
Убийство случилось в той самой Канавинской слободе, каковая на время ярмарки делалась пристанищем для гостей города. Идти было недалеко, чуть более версты, однако, разумеется, штабс-ротмистр не пожелал бить ноги и вместе с Загорским поехал в слободу в служебном экипаже.
– Значит, я теперь уже ваш человек? – осведомился Нестор Васильевич у штабс-ротмистра, пока экипаж, покачиваясь на мягком рессорном ходу, нес их по Царской улице. – Ты, Николас, все-таки записал меня в жандармы помимо моей воли?
– Я записал, я и выпишу, – кратко отвечал Николас.
Загорский только улыбнулся на это. Ну, а все же, кто таков был покойный Забелин? Назаров отвечал, что Забелин был революционер, народоволец и, возможно, даже бомбист. Находился под негласным надзором полиции, совсем уже было изготовились они его брать, и на тебе – зарезали.
– Любопытно, – покачал головой Загорский. – Я полагал, что после убийства государя все революционные организации были разгромлены или самораспустились.
– Все да не все, – отвечал Назаров. – У этой гидры всё еще растут новые головы. Фамилию Лопатин ты, конечно, слышал? Он недавно вернулся в Россию, чтобы воскресить «Народную волю».
– Насколько я знаю, Лопатин арестован, – заметил надворный советник.
Николас кивнул: верно, арестован. Однако сколько таких лопатиных сейчас по всей Руси – известно ли ему это? И никому не известно – при том что они, безусловно, есть. Отдельный корпус жандармов ловит эту публику широким бреднем, но они, словно рыбешки, между пальцами ускользают. Вот недавно удалось выйти на Забелина, обрадовались – ан нет, кто-то его прикончил.
– Думаешь, товарищи по борьбе постарались? – спросил Загорский.
– Ничего пока не думаю, – угрюмо отвечал штабс-ротмистр. – Хочу для начала место убийства осмотреть.
Надворный советник кивнул головой: разумно. Сперва факты, а уж только затем – выводы.
Глава вторая. Революционные червонцы
Жилье мещанина Шкодина было обычным деревянным одноэтажным домом с голубыми наличниками на окнах и двускатной крышей. При входе их встречал средних лет жандармский унтер, таращил глаза от усердия.
– Где хозяин? – спросил Назаров, заходя в дом.
– В комнате у себя сидит, вашбродь, заперли, – отвечал жандарм. – Привести?
– Не надо, пусть ждет пока, – махнул рукой штабс-ротмистр.
Унтер провел начальство и Загорского через сени мимо кухни с беленой русской печкой прямо в горницу, которую Шкодин отвел жильцу.
Загорский быстрым взглядом окинул комнату. Стол с белой скатертью, кружевные занавески, расписной комод, в красном углу – иконы. Спас, слева от него Богородица, справа – Николай Угодник с лицом скорбным и недоверчивым. Деревянный пол покрыт длинным домотканым половиком, идущим через всю комнату. На вбитом прямо в стену железном крючке – подвешенные за ремень серые брюки. Два упавших стула: один – недалеко от входной двери, другой – у дальней стены. По правую руку от входа – большой открытый резной сундук, по левую руку, у окна – железная кровать, застеленная пестрым покрывалом. На кровати – раскинувший руки и застывший в страшной неподвижности труп в синей сорочке, с огромным кровавым пятном с правой стороны живота.
– Так и нашли, на кровати? – спросил Назаров.
– Так точно, – отрапортовал унтер.
– Кто нашел?
Как оказалось, труп был найден хозяином дома, мещанином Иваном Шкодиным, который самого убийства не застал, поскольку как раз отправился в мелочную лавку. Обнаружив покойника, Шкодин, по его словам, ни к чему не прикасался, а немедленно побежал за городовым. Прибывший на место городовой поставил в известность околоточного, от него о случившемся узнал и жандармский вахмистр Песцов. Поскольку убитый был лицом неблагонадежным и состоял под негласным надзором, бразды дознания немедленно взяли в свои руки доблестные жандармы, уголовный же сыск отстранили от участия в деле.
Несколько секунд штабс-ротмистр и надворный
